Константин Образцов: "Я пишу авторские сказки для взрослых"

Константин Образцов — популярный российский писатель, автор книг "Молот Ведьм", "Красные Цепи", "Культ". "Что ведёт к мессианскому бреду?" "Как не поддаться всеобщему дилетантизму?" "Где живёт бармэн Дэн из "Молота Ведьм?" — ответы на эти вопросы в интервью с тем, кто не боится быть честным.

Константин, Вы стремительно набираете популярность как писатель, но, к сожалению, о Ваших книгах мы знаем куда больше, чем о Вас. Расскажите немного о себе. Откуда Вы родом? Кто Ваши родители? Когда Вы были ребёнком, кем Вы мечтали стать?

Константин Образцов: Обстоятельный ответ на эти вопросы может превратиться в автобиографическую эпопею, начать которую можно в стиле классического английского романа: «Я родился в 1972 году от Рождества Христова, в городе Санкт-Петербурге, тогда, как и ныне, по праву именовавшимся культурной столицей обширной империи, простиравшейся от Балтики до Тихого океана, от холодных морей крайнего севера до благословенных берегов солнечной Тавриды. Отец мой, офицер военно-морского флота, служил в ту пору…» И так далее, пока читателя не одолеет зевота и не сморит милосердный сон.

На самом деле, про некоторые детали своего детства и юности я довольно часто рассказывал в различных интервью и на публичных мероприятиях. Не хочу повторяться: даже самые интересные истории, рассказанные несколько десятков раз, превращаются в затасканные анекдоты, и я бы не желал такой участи для дорогих и личных воспоминаний.

А в детстве и отрочестве я хотел стать сотрудником органов государственной безопасности или внешней разведки. Иногда такое желание посещает меня и сейчас.

Когда Вы поняли, что стали писателем? Когда держали в руках свою первую книгу?.. Или?.. Вы осознаёте, что теперь Вы в одном ряду с Трифоновым, Гоголем и Быковым?..

Константин Образцов: Сначала нужно определиться с самим понятием «писатель». Людмила Улицкая в своем выступлении на ММКВЯ сказала, что испытывает чувство неловкости, когда человек, издавший одну книжку, уже величает себя писателем – и я это чувство очень хорошо понимаю. Что там книгу: два – три рассказа в межавторских сборниках со скромными тиражами сейчас уже дают право именоваться писателем и сравнивать себя с великими литераторами прошлого и настоящего. Вдохновленные историями о внезапных успехах титанов книжного рынка, пишут все; мелкотравчатые авторы нескольких новелл сбиваются в группы по интересам и принимаются неистово хвалить друг друга, не забывая при этом пытаться ухватить молочными зубами за пятку кого-нибудь, раздражающего своими успехами; продавцы-консультанты и аниматоры из зоопарков важно рассуждают о рейтингах, прибыли и кассовых сборах; курьеры и секретарши, рекомендующие себя литературными критиками, спорят о тонкостях несуществующих жанров, путаясь в понятиях и определениях. Ни одна издательская аннотация не обходится без слов вроде «ворвался», «ошеломил», «потрясающе», «невероятно» и «русский Стивен Кинг (Дэн Браун, Эдгар По, Агата Кристи). В ситуации победившего дилетантизма, невероятного информационного шума и книг-однодневок очень трудно понять, что такое «писатель».

Я бы предложил два критерия – внешний и внутренний. С точки зрения профессиональной, писатель – тот, кто зарабатывает на жизнь литературным трудом, формируя основную часть дохода за счет авторских гонораров. Это объективный и внятный показатель. Однако такой подход мгновенно лишает права на писательское звание не только абсолютное большинство современных российских авторов, в том числе очень известных и заслуженно популярных, но и многих прославленных авторов прошлых веков: например, юриста Эрнста Теодора Амадея Гофмана или банкира Густава Майринка. С этой точки зрения практически весь современный литературный процесс становится одной большой художественной самодеятельностью.

Лично мне ближе внутренний критерий определения понятия «писатель». Его невозможно оценить объективно; он не поддается количественному и качественному анализу; это похоже на диагноз, который каждый может поставить себе сам, определив, заражен ли этим странным и порой болезненным вирусом под названием «писательство».

Есть известное выражение: если можете не писать, не пишите. На мой взгляд, речь идет не о физическом создании текста, не о графоманском желании множить буквы и строки. Творческий процесс происходит внутри; человек, несущий в себе писательский дар, может вовсе не опубликовать и даже не написать за всю жизнь ни одного связного произведения, но если, прогуливаясь по осеннему парку, вы не просто радуетесь красоте окружающей природы, а чувствуете «в прохладном воздухе ароматы погребальных благовоний осени» - поздравляю, вы писатель и это навсегда. Если при взгляде на отваливающуюся штукатурку со стены старого дома вы думаете не о проблемах ЖКХ, а о том, что это похоже на «бугристую серую шкуру больного зверя с мокнущими язвами красной кирпичной кладки» - вы писатель и это неизлечимо. Если в голове у вас рождаются сюжеты и образы, если появляются идеи и персонажи – почти бессознательно, словно бы ниоткуда – дела ваши плохи, и вы останетесь писателем на всю жизнь.

И отвечая наконец на вопрос, скажу так: я понял, что писатель, когда в первый раз услышал, как «капли дождя отчетливо стучали по опавшим листьям, отбивая гипнотический похоронный марш».

Влияние литературы, книги, слова на человека настолько велико, что, думаю, Вы не будете отрицать, что писатель должен быть наделён особой миссией. Как Вы определяете своё предназначение?

Константин Образцов: Задумываться о своей особой миссии – опасный путь. Он ведет к мессианскому бреду, желанию увидеть свой памятник при жизни и мании величия. Задача писателя – рассказывать увлекательные истории, написанные хорошим языком и не оскорбляющие читателя глупостью и невежеством. Поэтому собственное предназначение как писателя я бы сформулировал словами Бориса Гребенщикова: «Я просто старался растить свой сад и не портить прекрасный вид».

Посвятите нас в тайны своей «писательской кухни». Вы творите, закрывшись от всех в мрачной комнате, или едете на дачу и пишете очередной триллер под щебетание птиц? Как это происходит?

Константин Образцов: Пишу я ночами, за письменным столом, в компании тишины, крепкого чая и своих героев – это то, что касается текста. Но большая часть времени при написании книги уходит на процесс, который я называю «ручной сборкой»: разработка сюжета, системы персонажей, заметки, стилистические находки, какие-то фразы. Этот процесс является непрерывным и записи делать я могу когда и где угодно.

Константин, писательство для Вас – удовольствие или тяжкий труд ради хлеба насущного? Есть ли ощущение, что хотели бы попробовать что-то ещё или понимаете, что писатель — Ваша судьба и призвание?

Константин Образцов: О судьбе и писательском призвании мы уже поговорили чуть раньше. Писательство вообще – труд, как и любое создание ценности, оно не может целиком состоять из восторгов и вдохновения. К счастью, для меня это не является суровой необходимостью: хлеб насущный я зарабатываю себе иначе, и денежные поступления от творческой деятельности на порядки меньше моих доходов как директора по маркетингу производственного предприятия, даже с учетом неплохих по нынешним меркам тиражей.

Отвечая на вопросы, Вы сказали: «…обещаю писать честно до последней запятой». Что Вы имели в виду? Как может автор быть «нечестным»? По Вашему, можно быть лицемерным и неискренним, создавая произведение? Зачем?..

Константин Образцов: Как говорится, такое может произойти и с лучшими из нас. И дело вовсе не в злонамеренности писателя, вздумавшего сознательно лгать и лицемерить. Вот, предположим, вышла книга, потом вторая, третья. Есть определенный успех, есть читатели, которые поддерживают, любят и ждут. С этими читателями так или иначе общаешься: в переписке или лично, на мероприятиях. И в какой-то момент времени начинаешь думать: а вот то, что я пишу, понравится? Или нет? А если книга, которую пишу сейчас, будет сильно отличаться от предыдущих? А если разочарую? А чего от меня ждут? И прочее в том же духе. «Эффект сороконожки»: вместо того, чтобы красиво бегать, начинаешь думать, когда шагнуть тридцать пятой ногой, а когда одиннадцатой. А может, восемнадцатую просто поджать?

Когда я только приступал к своему первому роману, то сформулировал собственный творческий принцип так: «Я хочу написать книгу, которую сам бы хотел прочитать». На мой взгляд, это единственный верный подход: писать то, что сам считаешь хорошим и интересным, делать это с максимальной отдачей на настоящий момент и надеяться, что это будет кому-то интересно. Та самая увлекательная история, написанная хорошим языком и не оскорбляющая читателя глупостью – и такая, которую бы сам с удовольствием прочел. Это и значит для меня писать честно.

Мы живём в странное время, некоторые называют его «эпоха турбулентности». Как Вы определите современный этап: как вихревой поток или вязкое болото? Как Вам в современном мире? Комфортно?

Константин Образцов: Как вихревой поток над вязким болотом. Времена всегда одинаковые, и люди тоже не отличаются от тех, что жили столетия назад: те же желания, те же страсти и добродетели. Те же апокалиптические настроения – и в 1000 году, и в 1666, и в 1900 – причем настроения обоснованные. Меняются только предлагаемые обстоятельства и уровень возможностей для проявления пороков и добродетелей. Так что в современном мире мне вполне комфортно, и я далек от мысли, что сто, двести или тысячу лет назад я бы как-то иначе жил или лучше себя чувствовал.

Ваш жанр – интеллектуальный триллер. И надо признаться, он Вам очень идёт, как хорошо подогнанный костюм. Что ещё — Ваше? Может, лет через пять мы прочитает любовный роман под Вашим авторством?

Константин Образцов: Я был бы не я, если бы не сказал: нет такого жанра «интеллектуальный триллер». И жанра «триллер» нет. Как нет, например, жанра «темное городское фэнтези» или еще чего-то в этом роде. Пожалуйста, давайте не поддаваться всеобщему дилетантизму и не станем называть жанром тематическое или стилистическое направление, применяющееся как классификационный признак для облегчения жизни издателей, книготорговых организаций и читателей, выбирающих себе книгу по душе.

О моем: мне нравятся сказки, авторские и народные, страшноватые и восхитительные. Я тоже пишу, по сути, авторские сказки для взрослых, только они у меня получаются мрачными и драматическими. И с элементами любовного романа, только такого, где все одиноки, все несчастны и влюблены не в тех.

Вы хотели бы стать новатором в литературе? Вам это интересно?

Константин Образцов: Сальвадор Дали сказал однажды, что, прежде чем стать авангардистом, нужно научится писать на уровне старых мастеров. Новаторство меня не привлекает. Писать так, как Диккенс, Гофман, Гоголь – цель куда более достойная, чем поражать публику сомнительными экспериментами.

Случалось Вам наделять своих героев чертами характера, привычками тех людей, которые Вас окружают? Или это целиком вымышленные образы?

Константин Образцов: Я никогда не списываю героев с реальных людей. Все персонажи живут исключительно в художественной реальности моих книг и являются порождением этой реальности.

Есть только одно исключение, единственный случай, когда реальный человек был перенесен в мир романа, даже имя сохранилось. Это эпизодический персонаж из «Молота Ведьм» бармен Дэн. Он живет и работает в Санкт-Петербурге и, несомненно, лучший бармен по ту и эту сторону Невы.

Есть ли у Вас авторитеты? Есть люди, к которым вы стараетесь прислушиваться?

Константин Образцов: Есть. И это все, что я могу ответить на этот вопрос.

С нетерпением будем ждать новых книг! Когда в очередной раз порадуете своих читателей новинкой?

Константин Образцов: Если все пойдет так, как задумано, то я закончу четвертый роман в ноябре этого года. В этом случае книга выйдет примерно в феврале 2017, и, я надеюсь, не только порадует, но и отчасти удивит постоянных читателей. https://vk.com/inthrill

Не могу обещать, что книга понравится. Но обещаю, что написана она будет так же, как и остальные: честно до последней запятой.